Я ничего не имею против бога, мне просто не нравится его фан-клуб. ~Quid me nutrit sed me destruit.~
Хочется закутаться в старый пледик и лежать без движения, изображая собой застывший, мертворожденный эмбрион.
Почувствовать, как мерзлый ветер сквозит меж обрывками расхристанных вен.
Ощутить глубоко внутри себя амальгаму пустоты.
Анатомировать Вселенную ржавым, зазубренным ножом.
Разодрать всю патину вокруг себя – на спекшиеся, матричные кубики не-реальности.
Внутренности – словно жирные, неповоротливые угри.
Изнанкой бледной, цветущим пеплом – к живородящему свету…
И сколько же нужно слоев опасной бритвой срезать, чтобы добраться до самой себя?..
Стены вокруг - зубастой, ощеренной, сколотой челюстью.
Стены вокруг – человеческие, изнуренные слепки.
Каскад желанных, полуистлевших мертвых тел.
С незрячими, белковыми глазами, похожими на маслины в кровяной подливке.
Кричу, навзрыд и утробно - венами, легкими, запястьями.
Срывая голос в кашицу в этой безжизненной, льдистой тишине.
Ткань реальности узловата и прозрачна, словно прогнившие куски ветоши смрадной.
Весь мир – унылой серой акварелью, грязными каплями, блеклыми струями - меж пальцев.
И все вокруг – лишь субстраты, органоиды человека.
Текстура вяленой тыквы и протухших морепродуктов.
Жидкие руки и оксидоловые объятия.
Иногда кровь – это те самые чернила, которыми мы пишем свою жизнь.
Иногда кровь – это то самое, что дарует жизнь не только нам, живым.
Почувствовать, как мерзлый ветер сквозит меж обрывками расхристанных вен.
Ощутить глубоко внутри себя амальгаму пустоты.
Анатомировать Вселенную ржавым, зазубренным ножом.
Разодрать всю патину вокруг себя – на спекшиеся, матричные кубики не-реальности.
Внутренности – словно жирные, неповоротливые угри.
Изнанкой бледной, цветущим пеплом – к живородящему свету…
И сколько же нужно слоев опасной бритвой срезать, чтобы добраться до самой себя?..
Стены вокруг - зубастой, ощеренной, сколотой челюстью.
Стены вокруг – человеческие, изнуренные слепки.
Каскад желанных, полуистлевших мертвых тел.
С незрячими, белковыми глазами, похожими на маслины в кровяной подливке.
Кричу, навзрыд и утробно - венами, легкими, запястьями.
Срывая голос в кашицу в этой безжизненной, льдистой тишине.
Ткань реальности узловата и прозрачна, словно прогнившие куски ветоши смрадной.
Весь мир – унылой серой акварелью, грязными каплями, блеклыми струями - меж пальцев.
И все вокруг – лишь субстраты, органоиды человека.
Текстура вяленой тыквы и протухших морепродуктов.
Жидкие руки и оксидоловые объятия.
Иногда кровь – это те самые чернила, которыми мы пишем свою жизнь.
Иногда кровь – это то самое, что дарует жизнь не только нам, живым.
