Чак Паланик, «Невидимки».Двадцать три колоритных отморозка, сопровождаемые своим персональным Хароном, на три месяца становятся пленниками старого готического театра. Святой-Без-Кишок, Недостающее Звено, Граф Клеветник, Товарищ Злыдня, Обмороженная Баронесса, Мать-Природа, Герцог Вандальский, Леди-Бомж, Повар-Убийца - они все собрались здесь для того, чтобы вдали от суетности мирской написать свой литературный шедевр.
В их обветшалой декоративной клетке имеется все необходимое для жизнедеятельности, включая годичный запас еды, однако мы ведь «сами выдумываем себе трагедию для того, чтобы хоть как-то заполнить свою жизнь» - а посему театральная сцена теперь потоплена в реках артериальной крови и завалена грудой отрубленных конечностей.
«Она набрала гигиенической помады, сказала Обмороженная Баронесса, чтобы смягчать уголки губ. Потому что на холоде они трескаются и кровоточат. Ее рот – просто дыра жирного блеска, которая раскрывается и смыкается, когда она говорит. Ее рот – просто складка, обозначенная розовой помадой, на нижней половине лица».
«Взмахнув рукой, чтобы камень искрился. Леди Бомж говорит:
– Это мой покойный супруг, кремированный и превращенный в бриллиант в три карата…»
«Мать Природа стоит на сцене, босая, на лице – ни печали, ни радости, вместо луча прожектора – фрагменты из фильма: ночное звездное небо.
Галактика из сияющих лун.
Её губы подкрашены свекольным соком. Веки густо намазаны желтой шафрановой пудрой.
Лицо – подвижная маска розовых туманностей. Кольца медленно кружат вокруг планет, испещренных дырами кратеров».
«Специалисты фэн шуй об этом не распространяются, но чтобы убить человека, достаточно просто поставить кровать не в то место, и концентрация энергии чи будет смертельной. Только с помощью акупунктуры можно вызвать аборты на поздних сроках. Работой с кристаллами или аурой можно вызвать у человека рак кожи.
Только не смейтесь, но любой элемент нью эйджа можно, так или иначе, превратить в орудие убийства».
«Бедность, говорит Инки, теперь это новая разновидность богатства. Анонимность – новая разновидность известности.
– Катиться вниз по общественной лестнице, – говорит Инки, – теперь это новая разновидность успеха.
Люди из высшего общества, говорит Инки, вот кто истинные бездомные. У нас может быть дюжина собственных домов – в разных городах, – но постоянного места жительства у нас нет, потому что мы вечно мотаемся с места на место. Вся жизнь – сплошные реактивные перелеты.
– Когда ты никто – теперь это новая разновидность известности.
Жизнь на публике – теперь это новая разновидность уединения».
«Мы любим войну, и всегда любили. Мы рождаемся с этим знанием: что мы родились для войны. Мы любим болезни. Мы любим рак. Любим землетрясения. В этой комнате смеха, в этом большом луна парке, который мы называем планетой Земля, говорит мистер Уиттиер, мы обожаем лесные пожары. Разлития нефти. Серийных убийц.
Мы любим диктаторов. Террористов. Угонщиков самолетов. Педофилов.
Господи, как же мы любим новости по телевизору. Кадры, где люди стоят на краю длинной общей могилы перед взводом солдат, в ожидании расстрела. Красочные фотографии в глянцевых журналах: окровавленные ошметки тел невинных людей, разорванных на куски бомбами террористов смертников. Радиосводки об автомобильных авариях. Грязевые оползни. Тонущие корабли».
«Дьявол умер. Да здравствует Дьявол.
Вот – наши похороны Сатаны. Мистер Уиттиер, он истинный дьявол. По сравнению с тем, что он сделал, наши прошлые грехи – это будет вообще ничто. История его преступлений очистит нас всех, отполирует до девственно белого цвета жертв.
Да, мы грешили. Но против нас нагрешили больше.
И все же теперь, когда мистер Уиттиер умер, у нас появилась вакансия, которую никто не спешит занять.
Так что, в фильме мы все будем плакать и простим мистера Уиттиера под щелчки хлыста миссис Кларк.
Дьявол умер. Да здравствует Дьявол.
Нам нужно, чтобы было, кого винить».
«Люди так делают, да: превращают вещи в людей, а людей – в вещи».
«И директор Седлак говорит: кукол рвут дети. Так было всегда. Дети, с которыми обращаются плохо, истязают и мучают все, что могут. Каждая жертва найдет себе жертву. Это цикличный процесс. Она говорит:
Мы стираем наше прошлое настоящим, надеясь, что следующее мгновение будет еще более грустным, трагичным и страшным.
Все больше и больше нам нужно, чтобы все было еще хуже».
читать дальше
«Главная разница между этой специальной куклой и обыкновенной Тряпичной Энн состоит в анатомических деталях: Мягкий набивной пенис с мошонкой. Кружевное влагалище. Попка стянута ниткой посередине, чтобы получилось сморщенное анальное отверстие. Две пуговицы на груди обозначают соски.
Дети суют в куклу пальцы. Тягают ее за волосы из пряжи, поднимают за шею и трясут, пока тряпочная голова не свисает на грудь. Они бьют, лижут, кусают и обсасывают эту куклу; и это обязанность Коры – пришивать на место оторванные соски. И вшивать новые шарики в фетровую мошонку, если за нее дергали слишком сильно.
Все, что делали с самими детьми, они потом делают с этими куклами.
Нитки рвутся, и неудивительно. Ведь сколько детей, подвергшихся издевательствам, издевались над этими куклами. Сколько изнасилованных мальчишек сосали этот розовый фетровый пенис. Сколько маленьких девочек совали палец, два пальца, три пальца в это атласное влагалище. Надрывали его сверху и внизу. Отовсюду торчала набивка, выпавшие грыжи из ватина. Куклы были все грязные и заляпанные под одеждой. Липкие и вонючие. Ткань протиралась, рвалась, покрывалась шрамами новых швов.
Эти тряпичные куклы: мальчик и девочка – специально предназначенные для того, чтобы над ними все издевались».
«Вебер смотрит по сторонам, лицо у него – бесформенное и какое то смятое, одна скула выше другой. Один глаз – просто молочно белый шарик, вставленный в красно черную опухоль под бровью. Его губы, губы Вебера, как будто расколоты посередине, так глубоко, что вместо двух губ у него – четыре. Во рту не осталось ни единого зуба».
«Есть мужчины, которым нужны лишь картинки с голыми женщинами. Но есть и женщины, которым нужен лишь член мужика. Или его сперма. Или его деньги.
У обоих полов – одинаковые проблемы с доверительными, по настоящему близкими отношениями».
«– Мы и дальше придумываем себе беды и боль, без которых нам не обойтись, – говорит миссис Кларк. – Но эта первая беда – она как прививка, как инокуляция.
Всю свою жизнь, говорит она, вы ищете беды – вы их репетируете, – чтобы быть хорошо подготовленными, когда нагрянет последняя, окончательная беда.
– Когда придет смерть, – говорит миссис Кларк».
«Не желая, чтобы его обошли, тощий Святой Без Кишок попросил нож у Повара Убийцы и отрубил себе большой палец на правой руке. Радикальная пальце эктомия.
Не желая оставаться на вторых ролях, Преподобный Безбожник попросил нож и отрезал себе мизинцы на обеих ногах.
– Чтобы прославиться, – сказал он, – и носить потом по настоящему узкие туфли.
Мать Природа ковыляет по комнате, в сандалиях на высоченных каблуках, демонстрирующих, что у нее тоже отрезаны пальцы на ногах. Ожерелье из колокольчиков позвякивает при каждом неловком шаге. Она ходит по комнате и объедает ароматерапевтическую свечу с ароматом гвоздики и мускатного ореха.
Кора Рейнольдс – откормленный и довольный. Все его кормят кусочками от себя.
– Если ты все таки соберешься отрезать член, – говорит Директриса Отказ, – не корми им кота. Она говорит:
– А то мне будет не очень приятно, когда Кора станет облизывать мне лицо…»
«Здесь, в холле, обставленном в стиле итальянского ренессанса, стоя на коленях перед Матерью Природой, держа ее руку, которая вся в крови, и глядя на ее разрезанный нос, Святой Без Кишок сказал:
– Ты бы смогла притворяться, что любишь меня, до конца своих дней?
Стоя перед ней на коленях, он надел ей на палец кольцо с бриллиантом в три карата, красное липкое кольцо, которое он снял с отрубленного пальца Леди Бомж. Святой Без Кишок надел сверкающего покойного Лорда Бомжа ей на палец, разрисованный красной хной.
И у него в животе заурчало.
И она рассмеялась. Кровь и струпья – повсюду.
Теперь даже эти шелковые рубахи сделались жесткими от запекшейся крови. Пустые пальцы перчаток безвольно свисают. Ботинки и туфли набиты скомканными носками, вместо недостающих пальцев.
И Мисс Америка говорит, гладя свой небольшой животик:
– Если Хваткий Сват все же решится, пусть скормит свой пенис мне. Она говорит: – Я тут не ем за двоих…»
«– Раньше я думала, что счастливый конец – это когда вовремя опускаешь занавес. Чтобы закончить в момент наивысшего счастья, потому что потом все опять будет плохо».
«Нам всем хотелось еще больше боли, еще больших мучений. Чтобы потом было, о чем говорить на телевизионных ток шоу на центральных каналах».
«Представьте себе полировочный барабан, который крутится без остановки, 24 часа в сутки, семь дней в неделю. Внутри – вода, камни и гравий. И он это все перемалывает. Крутится, крутится. Полирует самые обыкновенные камни, превращая их в драгоценности. Вот что такое Земля. Почему она вертится. А мы – эти камни. И все, что с нами случается – все драматические события, боль и радость, война и болезни, победы и обиды, – это просто вода и песок, которые нас разрушают. Перемалывают, полируют. Превращают в сверкающие самоцветы.
Мы люди, и наша первая заповедь:
Нужно, чтобы что-то случилось.
– Стремление навести в мире порядок, – любил повторять мистер Уиттиер, – есть признак очень незрелой души. Такие стремления свойственны лишь молодым: спасти всех и каждого от их порции страданий.
Отбивая в воздухе невидимые телеграммы своими трясущимися руками, мистер Уиттиер скажет вам так:
– Мы любим авиакатастрофы.
Мы обожаем загрязнение воздуха. Кислотные дожди. Глобальное потепление. Голод».
@музыка:
Decoded Feedback - "Dead Inside"
@настроение:
аффективное
@темы:
глаза - взорванные яйца,
I Love you, I burn you. It`s all right?...,
morbid existence,
с миру по нитке,
литературный клуб Конца Света
