И снова mommy, daddy, я – обреченная квази-семья.
И battle – уродливый, истовый, бешеный – не на жизнь, а на смерть.
Поваленная навзничь, я пытаюсь пропороть щиколотку отца кухонным ножом для разделки рыбы, а он...
Он вскрывает моё темечко тупыми, портняжными ножницами где-то в районе затылочной кости.
Вроде как скальп снять пытается – аккурат по окружной линии светло-русых волос.
Скребет зубастой кромкой по черепной коробке - так, что аж в ушах мерзотным, чудовищным чавканьем отдает.
Кость сопротивляется, кровища влажно хлюпает, мясная рана все шире и шире открывается - беззаботным, улыбчивым ротиком.
А он все режет и бьет – синюшно-мертвым кулаком по лицу на каждый мой заполошный выдох и вдох.
Режет и бьет.
С синхронной методичностью пневматической машины - снова режет и бьет...