Возвращаюсь поутру с уютной Побратимовской хатки.
На улице - сплошной вдохновенный туманище.
Мокрые дорожки асфальта и небо, похожее на чертежный картон, сквозь который едва ли просвечивает фасеточный шарик солнца. Очень влажно и морочно снаружи – руки в обрезанных митенках-перчатках промерзают насквозь, а вот шея сзади покрывается теплой испариной. Люблю такую погоду – сырую, зыбучую, словно одряхлевший призрак – она вдохновляет меня своей депрессивной серостью и подчеркнутым неуютом.
Хочется схватиться за старину Кэна и фотографировать водяные знаки деревьев, рубленые перешейки железнодорожных путей, узловатые плетения расхристанных проводов.
И – на грядущее будущее! - исступленный, алый закат с 8 этажа труповой высотки…
Сплошной выжженный романтизм приготиченной, мускусно–бледной немочи, черт побери!..