Я вижу, я ведаю - стерты, скомканы все грани реальности, взорваны на сухоцветы тягучие, гудроновые рамки.
Я знаю и осязаю их.
По пути в спортивный ДК Торпедо, среди гнойной кашицы замаранного снега они вдвоем несут меня на скрещенных руках.
Несут к морщинистому, темному каньону и окунают в море разверзнувшейся крови – легкой и невесомой, словно эфир.
Мескалин и Шэдар. Шэдар и Мескалин.
Словно теневые, в базальте вырубленные ангелы; один – по левое плечо, другой – по правое.
Шэдар - монолитная свинцовая тень, густо упакованная в тяжелые складки плаща.
Неофит Мескалин – бледное, парящее нечто, ангелоподобное и худое, словно кость; с желтым сколотым нимбом над головой, опущенными ресницами и клубами пепельного дыма вместо ног. Землисто-серая кожа, зашитые губы, жидковатые волосы, распущенные небрежно по остроугольным плечам.
Поднимая тонкие, бескровные веки, он вмиг обращается в кошмарное чудовище-баньши с огромной вымороженной пастью, полной бритвенно-острых лезвий.
Вот они, словно на прогорклой, впалой ладони - мои Альфа и Омега, Начало и Венец Всего Сущего, Ахура-Мазда и его темный близнец Ариман...