О даа, веселенькая выдалась ночка.
Хлопающие крылья деревянных форточных ребер, назойливая, журчащая капель снаружи, напоминающая мне об одной занятной средневековой пытке…
Кап – капи-кап – и все словно бы по темечку.
Вода точит не камень, но плоть.
Обросшую, болезненную плоть на поверхности теменных костей черепа.
И этот внезапный хоррор - сон посреди ночи…
Извечное броуновское движение – беспокойно пляшущий в никуда дом на курьих ножках.
Кровожадная, ожившая статуэтка коровы-повара с противным свистящим голоском.
Куски разбросанного мяса повсюду – откровенно гнилые, кроваво-черные, мушиным месивом облепленные и свежие, глянцевые ломти с покатыми хрящами и волокнистыми прожилками нежно-кораллового цвета.
Мне хочется кричать, но голоса у меня нет.
Небо, язык и губы срослись воедино, превратившись в отмороженную гармошку никчемной плоти.
Беспалые, костлявые люди-тени все плотнее смыкают надо мной свой круг, липнут и мажутся черными, сажистыми потеками. А еще здесь много остроухих, боевых котов – под копирку одинаковых, с белыми проталинами - пятнами на лоснящимся черном.
Среди них и моя мертвая Мэнса – обмякшая и тощая, с заплывшим багряной сукровицей глазом…