Питер похож на раззявленную, вычурную шлюху–торт с высоко вздыбленными вафельными бедрами, бледно-зефирной пастилой волос, оплывающими марципановыми ресницами и желейно-клубничными бантиками губ с шоколадной присыпкой.
Знаю, все могло быть куда более прекрасно, но…
Чертова лунница с бирюзой буквально вдрабливает меня в глухие каменистые мостовые, тонким дрожжевым блинчиком раскатывая по любой горизонтальной поверхности.
Глаза напоминают отсыревший песчаник, нервы истончены и раскалены до предела.
Таким вот дерганным пугалом на саму себя гуляю по старому городу.
Но все же подарок на памятную дату.
Тот, который я обязалась хоть иногда носить. Но не могу ни разу.
Чертов высеребренный хомут с нелюбимейшим жилковатым камнем!
Почему не горный хрусталь?... Или мой возлюбленный камень лунный, турмалин, темный морион или вулканическое стекло?... В конце концов, уже перед концертом в Фениксе сдираю с горла чертову удавку, вкладываю в труповы руки и прошу выпаять из него бирюзу ко всем чертям собачьим.
Ибо давно я не ощущала себя столь ранимо-статичной, подвешенной-неизвестно-где.
А возле клуба – кипучая жизнедеятельность.
Давно привычный, живородящий проклепано-кожаный организм из длинноволосых татуированных тел. Старые воронежские друзья, подвыпившие московские гастролеры и даже кучка трушников из Чехии. Хочется курить и спиртоваться, однако спорт-режим в лице того же накаченного Трупа запрещает всуе.
На сцене – блэковые изверги Тотенфайер, чуть позже – старые знакомцы Ульфдалир.
В кровопускательно-алых треуголках света исправно насилуют гитары и ударные, добиваясь ну просто античеловеческой плотности звука. Один пропущенный удар сердца на троицу звериных, округло-плотных риффов.
А потом были Cult of Fire.



Чешские боги, досточтимые сыны Армагеддона и оккультная предтеча эпохи Кали-Юги.
Небольшой анатомический театр за гранью выколупленных зрачков.
Выбеленные черепа животных, блистающие начищенным оловом мандалы, микрофонная стойка в образе скрещенных кос, индийские картины с изображением неистовой Кали, пожирательницы истоков всего Сущего – шесть сокрушающих рук, голубая плоть и кровью омытый рот.
Воскуренные небу благовония, растекающиеся в воздухе клубковатыми паучьими узорами.
Мир вновь облекся кровью и разбился на сотни тысяч пульсирующих, киноварных зеркал. Массивные фигуры богов, облаченных в церемониальные, серебряной вязью отороченные балахоны стынут в безвременье, пускают пиро-электричество по венам воющей, клубами змеиными извивающейся толпы.
Жилы коченеют, вены проседают в вакуум и сердце разрастается до размеров темной космической материи под мантры «Satan Mentor», «Kali Ma». Запах ладана мешается с запахом пота осатанелой толпы, весь окружающий мир ввинчивается и вкручивается в колтунообразные смерчи невообразимого слэма.
Скупые жесты рук вокалиста, облаченные в кожу черных перчаток, безумная пульсация света в иссеченных масках, культовые мелодии, выгрызающие оледенелые куски спинного мозга.
Я словно высоковольтный проводник, и я вижу перед собой лик Истинного Учителя.
Того, за кем скорее последует моя душа, нежели окостеневшая плоть.
Нет, это вовсе не гармония небесных сфер, где все - это ты, а ты - это все.
Как при единоличной, беззубой медитации. Вовсе нет.
Это сила дикая, неуправляемая и индивидуальная.
Первородная хаотика разрушения.
Электродные волны различной частоты – пропустить, забрать и рассеять.
Я в трансе безумно танцующей богини-матери Кали, и мне хочется калечить и убивать.
Поэтому продираюсь в гущу слонотопного слэма, выдавливаю о сцены особо яростно трясущегося ублюдка, сопроводив выпиливание смачным прикладом локоть-ребро.
Мне хочется цвести, насыщаться и убивать.
Цвести, насыщаться и убивать.


читать дальше