И да разверзлись хляби небесные, и да смыли с лица земли всех и вся – грешных праведных, живых и мертвых, настоящих и нарисованных…
. . .
17 встреч за гребанные сутки.
А зонтик я, ну конечно же, забыла где-то на шестой по счету.
Дрожащее паутинное марево электрического света окутывает плечи.
Оттенки вспухшей гематомы и подожженного лисьего хвоста.
Шлепаю вперед по лужам, погружаясь матерчатыми кроссовками почти что по лодыжку.
Ледяная водица сковывает стопы колючим лассо – и отступает спустя пару секунд; внутри почему-то становится хлюпко и тепло.
Тушь-подводка стекают по лицу, делая похожей на постиранного в машинке блэк-металлиста, а из куртки можно выжать пол-стакана дождевой, это как пить дать. Каламбурчик однако.
Целое поле кишечно-красных червей на залитом глянце асфальта.
Вытягиваются атропиновыми струнами, раскрываются и пульсируют, словно обнаженные половые органы.
Омерзительное зрелище пугает куда больше, чем перспектива слечь в ближайшие пару суток с какой-нибудь гриппозой.
И даже купленный в метро пакет с дурацкой ромашкой, (коим я прикрывала чело перед последней встречей) выдран из рук особо мерзлявым порывом хохмача-ветра.
Се ля ви, однако.