От его салистых, толстых пальцев пахнет луком, потом, никотином.
Теперь я – нечто сродни скомканному, шизотипичному голливудскому «бло-бло-бло».
Вялое и желтковое, на веревочных перетяжках.
Пьеро, с перерезанным горлом и окончательно изуродованными потеками туши мордой, сейчас отдыхает в оркестровой яме.
Отдельными, расшито-перешитыми частями.
И я тоже должна умереть, чтобы возродиться.
Ведь приключения… только начинаются.